   |
| Форум - gamer-mods » Творчество пользователей » Литературная гостиная » Для любителей стихов |
| Для любителей стихов |
20.11.2016 в 19:03:57, сообщение № 61
Здесь ветер пахнет мятой и грозой,
Звенит ручей, и тихо плачет лира Пляши же, белка, нынче под луной, Как вы плясали в дни былого мира. Как ночь Бельтайна пряна и остра! Как манит лес богатством дивных красок! Пляши же, белка, в отблесках костра, Пляши, ведь завтра будет не до плясок. Сплети венок из стеблей сон-травы, Не дай злым слезам потревожить очи Пляши же, белка, мертвые - мертвы, А ты не зря дожил до этой ночи. Брось верный лук у старого бревна, А с ним покинь на время гнев и горе Пляши же, белка, пей! Да пей до дна За то, чтоб люди захлебнулись в море. Пусть душат обещанья лживых фраз, Пусть кровью перепачканы одежды, Пляши же, белка, как в последний раз... Здесь ветер пахнет болью и надеждой. Unknown 
|
20.11.2016 в 19:15:43, сообщение № 62
Бессилье
Смотрю на море жадными очами, К земле прикованный, на берегу... Стою над пропастью - над небесами,- И улететь к лазури не могу. Не ведаю, восстать иль покориться, Нет смелости ни умереть, ни жить... Мне близок Бог - но не могу молиться, Хочу любви - и не могу любить. Я к солнцу, к солнцу руки простираю И вижу полог бледных облаков... Мне кажется, что истину я знаю - И только для неё не знаю слов. Зинаида Гиппиус 1894 г.
|
22.11.2016 в 00:49:10, сообщение № 63
***Часы***
1 Мне говорила мать моя, Что в том едином первочасье Не закричал, родившись, я, А был в таинственном безгласье. Мой первый час — не первый крик, А первый долгий миг молчанья, Как будто слушал я родник, Напев нездешнего звучанья. И мать сказала: «Он умрет». Она заплакала невольно. Но жив, живет певучим тот, Кто тайну слушал безглагольно. 2 В саду многоцветном, в смиренной деревне, Я рос без особых затей. Не видел я снов о волшебной царевне, И чужд был я играм детей. Я помню, любил я под солнцем палящим Один приютиться в саду. Один по лесным пробирался я чащам, Один я смотрел на звезду. За ласточкой быстрой, воробушком, славкой Следил я, прищурив глаза. Был каждой утешен зеленою травкой, И близкой была стрекоза. И счастье большое — смотреть у забора, Как ящериц серых семья Купается в солнце, не видя дозора, Любил и не трогал их я. И радость большая — увидеть, как утки Ныряют в пруду пред грозой. Услышать, что вот в грозовом первопутке Громовый разносится вой. Под первые брызги дождя золотого Подставить так жадно лицо. Искать под березой неверного крова, Хоть вон оно, близко крыльцо. Часы голубые в лазоревой шири Скопили минуты гурьбой. Им молнии — стрелки, и тучи им — гири, И гром был им — радостный бой. 3 Лежать в траве, когда цветет гвоздика И липкая качается дрема. Смотреть, как в небе сумрачно и дико Растут из шаткой дымки терема. Узнать, что в юном сердце есть хотенье, Истома, быстрой крови бьется жгут. Она. Она. С ней праздник, полный рденья, Безумный танец бешеных минут. Жестокость золотого циферблата. О солнце! Заходи. Придет она. Весь разум взят, все сердце жаждой взято. Секунды бьются в пропасти без дна. Они поют, и в каждой — боль пронзенья. Хочу. Люблю. Где солнце? Ночь уж тут. Луна горит. В ней правда вознесенья. Я сжат кольцом томительных минут. Он острый, край серебряного круга. И мгла кругом. В цвету небесный куст. Я царь всего от севера до юга. Огонь в огонь. Уста до алых уст. 4 Тик-так. Тик-так. Часов карманных Проверен лепет близ постели. Красива сказка снов желанных, Красив и вой слепой метели. Не так, не так правдивы струи, И все цветные ткани жизни, И все немые поцелуи, Как всплеск рыдания на тризне. Тик-так. Тик-так. Храни ребенка, Который в сердце помнит детство. Но хаос жив и кличет звонко, Что вечно темное наследство. Не так, не так тебя ласкало Твое мечтанье и желанье, Как жалит, в полночь жизни, жало. Тик-так. Тик-так. Люби изгнанье. 5 Полночь бьет. Один я в целом мире. Некому тоску мою жалеть. Все грозней, протяжнее и шире Бой часов, решающая медь. Безвозвратно кончен день вчерашний. Воплотился в яви жуткий сон. С вечевой высокой грозной башни Бьет набат, в пожаре небосклон. Полночь ли, набат ли, я не знаю. Прозвучал двенадцатый удар. Бьют часы. И я к родному краю Рвусь, но не порвать враждебных чар. Кровь моя — секунда в этом бое. Кровь моя, пролейся в свет зари. Мать моя, открой лицо родное. Мать моя, молю, заговори. К.Бальмонт
|
22.11.2016 в 00:49:38, сообщение № 64
***Ночь***
Есть страшные ночи, их бог посылает Карать недостойных и гордых сынов, В них дух человека скорбит, изнывает, В цепи несловимых, томительных снов. Загадочней смерти, душнее темницы, Они надавляют бессильную грудь, Их очерки бледны, их длинны страницы — Страшимся понять их, к ним в смысл заглянуть, А сил не хватает покончить мученья, Ворочает душу жестокая ночь, Толпой разбегаются, вьются виденья, Хохочут и дразнят, и прыгают прочь. Затронут на сердце все струны живые, Насилу проснешься,— всё тихо во мгле, И видишь в окошке, как тени ночные Дозором гуляют по спящей земле. Стена над кроватью луной серебрится. И слышишь, как бьется горячая кровь, Попробую спать я, авось не приснится, Чудовищный сон тот не выглянет вновь. Но тщетны надежды, плетутся мученья, Ворочает душу жестокая ночь, Толпой разбегаются, вьются виденья, Хохочут и дразнят, и прыгают прочь. Но ночь пролетела, восток рассветает, Рассеялись тени, мрак ночи исчез, Заря заалела и быстро сметает Звезду за звездой с просветлевших небес. Проснешься ты бледный, с померкнувшим взором, С души расползутся страшилища прочь; Но будешь ты помнить, как ходят дозором Виденья по сердцу в жестокую ночь. К.Случевский
|
22.11.2016 в 17:16:08, сообщение № 65
В холмы...
На полях ты тропинку ищешь, на осенних пустых лугах. И в лесных облетевших листьях, но под пальцами только прах. Да роса оседает влагой. А дороги в Холмы все нет. Растрепалась коса, и пряди вьются по ветру. Бледный свет Замерцает промеж стволами, позовет по своим следам. И тропинка сама под ноги… Отыскалась, чтоб в гости к нам Провести. Не робей, беглянка. Нож из стали отбрось скорей! У Холма мы тебя встречаем. Но не бойся лесных теней. Ну, а может, ты спляшешь с нами? Руки ветру, а ноги — в кровь! Песня дикая над холмами напугает до крика. Вновь Ты захочешь к жилью вернуться, к человечьим родным домам. Что нашла нас, уже не рада? Не искала бы путь к холмам Днем угрюмым в канун Самайна. Не бродила б в слепой ночи Мимо Сида. И ядом воздух разольется в груди. Кричи Или плачь — не услышат люди. Вновь тропы не найти к Холму. Или к дому. Бояться поздно. Ты не волю нашла — тюрьму. И теперь не увидишь света, человечьих, живых огней. Для того тропу и скрываем, чтобы вам не ходить по ней. Unknown
|
23.11.2016 в 20:18:58, сообщение № 66
***
Мы живем, умереть не готовясь, забываем поэтому стыд, но мадонной невидимой совесть на любых перекрестках стоит. И бредут ее дети и внуки при бродяжьей клюке и суме — муки совести — странные муки на бессовестной к стольким земле. От калитки опять до калитки, от порога опять на порог они странствуют, словно калики, у которых за пазухой — бог. Не они ли с укором бессмертным тусклым ногтем стучали тайком в слюдяные окошечки смердов, а в хоромы царей — кулаком? Не они ли на загнанной тройке мчали Пушкина1 в темень пурги, Достоевского гнали в остроги и Толстому шептали: «Беги!» Палачи понимали прекрасно: «Тот, кто мучится,— тот баламут. Муки совести — это опасно. Выбьем совесть, чтоб не было мук». Но как будто набатные звуки, сотрясая их кров по ночам, муки совести — грозные муки проникали к самим палачам. Ведь у тех, кто у кривды на страже, кто давно потерял свою честь, если нету и совести даже — муки совести вроде бы есть. И покуда на свете на белом, где никто не безгрешен, никто, в ком-то слышится: «Что я наделал?» можно сделать с землей кое-что. Я не верю в пророков наитья, во второй или в тысячный Рим, верю в тихое: «Что вы творите?», верю в горькое: «Что мы творим?» И целую вам темные руки у безверья на скользком краю, муки совести — светлые муки за последнюю веру мою. Е.Евтушенко
|
23.11.2016 в 20:19:28, сообщение № 67
***Первый снег***
Еще вчера, - как снимок дилетанта, - Осенний день расплывчат был и слеп, А нынче скрупулезно и детально Его дорисовал внезапный снег. Еще вчера проступки цвета сажи И прегрешений серые мазки Казались органичными в пейзаже Чумазой и расхристанной Москвы. А нынче смотрим в окна с изумленьем - Весь мир присыпан белым на вершок!... И кажется чернейшим преступленьем Вчерашний незатейливый грешок. Белым-бело!.. И в этом белом гимне Приходит к нам, болезненно остра, Необходимость тут же стать другими, Уже совсем не теми, что вчера. Как будто Бог, устав от наших каверз, От слез и драк, от кляуз и нытья, - Возвел отныне снег, крахмал и кафель В разряд святых условий бытия. И кончились бои, и дрязги стихли, И тишина везде вошла в закон Как результат большой воскресной стирки Одежд, религий, судеб и знамен... Л.Филатов
|
24.11.2016 в 18:09:09, сообщение № 68
Тонет в музыке и смехе шорох листьев под ногами.
Я одет для променада. Я спешу туда, где ночью городок горит огнями в лихорадке маскарада. Предвкушением охоты от хандры осенней острой ненадолго, но излечен, монстр в костюме человека, меж людей в костюмах монстров растворяюсь, незамечен. Духи в саванах из марли, зомби в джинсах от Армани - вы прелестны, но фальшивы, вы как розы из бумаги, вы запутались в обмане, притворяясь, будто живы. Где я видел эти губы, эти кудри цвета меди, этот взор, слегка печальный? Ты - похожа на живую, ангел мой в костюме ведьмы, ты подходишь идеально! Ты моя и это знаешь, но, пока ещё не веря, ты играешь в недотрогу. Оплету тебя стихами, приручу тебя, как зверя, осторожно, понемногу. Засмеёшься: старомоден. Я отвечу комплиментом. Вот и всё, и ты открыта. Увлеку тебя к каналу, где вода атласной лентой льнёт к холодному граниту. Здесь, укутаны туманом, мы невидимы для прочих. Лишь одно меня тревожит: эти губы цвета мака, эти кудри, эти очи... На кого же ты похожа? Ты мне скажешь: я продрогла. Я скажу тебе: конечно, и плащом тебя укрою. А на горло лягут пальцы и сожмутся очень нежно, обещанием покоя. Я твою поймаю душу, с губ сниму её губами вместе с выдохом последним. Подарю тебя каналу, пусть ласкает он волнами эти кудри цвета меди. ***** Ночь Самайна на исходе, ветер с моря пахнет дымом, тянет сыростью с канала. Почему так странно смотришь? Не узнал меня, любимый? А вот я тебя узнала. Точно так плескались волны, точно так шуршали листья, время близилось к восходу. С той короткой нашей встречи, что закончилась убийством, десять лет ушло, как в воду. Мы сольёмся в поцелуе. Ты меня узнаешь тоже, я уверена, мой сладкий. И мои худые пальцы заползут тебе под кожу, стиснут сердце мёртвой хваткой. И растает в нежном взоре тень недолгого испуга: наша встреча не случайна. Нам теперь на дне канала спать в объятиях друг друга от Самайна до Самайна. Unknown
|
25.11.2016 в 00:32:07, сообщение № 69
БЛАГО
Благо стяжавшим благо! Благо легка дорога, ныне иду я прытко — мне же прибытка много. Шел я путем тяжелым, темным, многословесным; стал я умельцем скромным — сразу же стал известным. В темном узорном стиле были одни попреки: мало кто понимал их, малых достоинств строки. Спорю на все доходы и воспою бесплатно, если теперь хоть строчка, хоть точка вам непонятна, ибо сегодня в спросе сладкоголосье, люди, ибо давно в отъезде эрлы — поэтов судьи. Стало мое искусство пусто, невежам гоже, стал я бараном в стаде ради мошны — и что же? Шел я стезею тайной — ныне иду к успеху: слышали б наши перлы эрлы — вот было б смеху! Коналы, огненосцы, страшен мне суд ваш ныне лучше бы вам до смерти, верьте, жить на чужбине, ибо боюсь, что судьи нас уличат в обмане, ибо, хоть стих пустенек,— денег полно в кармане. В Англии сын Аода — пели мы при Аоде, а без него мы пляшем в нашем новейшем роде. Польза здоровью! — пишем кровью, ибо писанье виршей в новейшем роде — вроде кровопусканья. Коли не стерпят эрлы то, что терпит бумага, я им отвечу: благо! Благо стяжавшим благо! ЭОХАЙД О'ХОГУСА
|
26.11.2016 в 23:01:54, сообщение № 70
***Снегири***
Тихо-тихо сидят снегири на снегу меж стеблей прошлогодней крапивы; я тебе до конца описать не смогу, как они и бедны и красивы! Тихо-тихо клюют на крапиве зерно,— без кормежки прожить не шутки!— пусть крапивы зерно, хоть не сытно оно, да хоть что-нибудь будет в желудке. Тихо-тихо сидят на снегу снегири — на головках бобровые шапочки; у самца на груди отраженье зари, скромно-серые перья на самочке. Поскакали вприпрыжку один за другой по своей падкрапивенской улице; небо взмыло над ними высокой дугой, снег последний поземкою курится. И такая вокруг снегирей тишина, так они никого не пугаются, и так явен их поиск скупого зерна, что понятно: весна надвигается! Н.Асеев
|
26.11.2016 в 23:02:34, сообщение № 71
***В степи***
Вчера в степи я слышал отдаленный Крик журавлей. И дико и легко Он прозвенел над тихими полями... Путь добрый! Им не жаль нас покидать: И новая цветущая природа, И новая весна их ожидает За синими, за теплыми морями, А к нам идет угрюмая зима: Засохла степь, лес глохнет и желтеет, Осенний вечер, тучи нагоняя, Открыл в кустах звериные лазы, Листвой засыпал долы и овраги, И по ночам в их черной темноте, Под шум деревьев, свечками мерцают, Таинственно блуждая, волчьи очи... Да, край родной не радует теперь! И все-таки, кочующие птицы, Не пробуждает зависти во мне Ваш звонкий крик, и гордый и свободный. Здесь грустно. Ждем мы сумрачной поры, Когда в степи седой туман ночует, Когда во мгле рассвет едва белеет И лишь бугры чернеют сквозь туман. Но я люблю, кочующие птицы, Родные степи. Бедные селенья — Моя отчизна; я вернулся к ней, Усталый от скитаний одиноких, И понял красоту в ее печали И счастие — в печальной красоте. Бывают дни: повеет теплым ветром, Проглянет солнце, ярко озаряя И лес, и степь, и старую усадьбу, Пригреет листья влажные в лесу, Глядишь — и все опять повеселело! Как хорошо, кочующие птицы, Тогда у нас! Как весело и грустно В пустом лесу меж черными ветвями, Меж золотыми листьями берез Синеет наше ласковое небо! Я в эти дни люблю бродить, вдыхая Осинников поблекших аромат И слушая дроздов пролетных крики; Люблю уйти один на дальний хутор, Смотреть, как озимь мягко зеленеет, Как бархатом блестят на солнце пашни, А вдалеке, на жнивьях золотых, Стоит туман, прозрачный и лазурный. Моя весна тогда зовет меня,— Мечты любви и юности далекой, Когда я вас, кочующие птицы, С такою грустью к югу провожал! Мне вспоминается былое счастье, Былые дни... Но мне не жаль былого: Я не грущу, как прежде, о былом,— Оно живет в моем безмолвном сердце, А мир везде исполнен красоты. Мне в нем теперь все дорого и близко: И блеск весны за синими морями, И северные скудные поля, И даже то, что уж совсем не может Вас утешать, кочующие птицы,— Покорность грустной участи своей! И.А.Бунин
|
29.11.2016 в 18:09:28, сообщение № 72
Зелень пламени рвется все выше, не думая гаснуть.
От свершившейся мести и правда становится легче. Для врагов теперь стало предельно понятно и ясно - Королеве не стоит ни в чем никогда перечить. Королева раздаст все долги, и не будет пощады Несогласным на выбор дается огонь или плаха. Трон займет только тот, кто по праву достоин награды. Тем, кто все потерял, есть ли дело до глупого страха? Королева. Вдова. Мать детей, обратившихся в пепел. Она станет венцом всей великих и страшных историй. Пусть пророчества душат ей грудь, словно ржавые цепи. Королева воссядет на Трон. Кто посмеет оспорить? Будет новое царство, где на троне – не овцы, а львица. Королева прекрасна, безжалостна и беспощадна. Если будет нужда – она выжжет дотла всю столицу. Королева – на троне. Только это действительно важно. Unknown
|
30.11.2016 в 22:08:20, сообщение № 73
***Поёт зима — аукает...***
Поёт зима — аукает, Мохнатый лес баюкает Стозвоном сосняка. Кругом с тоской глубокою Плывут в страну далёкую Седые облака. А по двору метелица Ковром шелковым стелется, Но больно холодна. Воробышки игривые, Как детки сиротливые, Прижались у окна. Озябли пташки малые, Голодные, усталые, И жмутся поплотней. А вьюга с рёвом бешеным Стучит по ставням свешенным И злится всё сильней. И дремлют пташки нежные Под эти вихри снежные У мёрзлого окна. И снится им прекрасная, В улыбках солнца ясная Красавица весна. С. Есенин
|
30.11.2016 в 22:08:46, сообщение № 74
***
Касаясь трех великих океанов, Она лежит, раскинув города, Покрыта сеткою меридианов, Непобедима, широка, горда. Но в час, когда последняя граната Уже занесена в твоей руке И в краткий миг припомнить разом надо Все, что у нас осталось вдалеке, Ты вспоминаешь не страну большую, Какую ты изъездил и узнал, Ты вспоминаешь родину – такую, Кокой ее ты в детстве увидал. Клочок земли, припавший к трем березам, Далекую дорогу за леском, Речонку со скрипучим перевозом. Песчаный берег с низким ивняков. Вот где нам посчастливилось родиться, Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли Ту горсть земли, которая годится. Чтоб видеть в ней приметы всей земли. Да. Можно выжить в зной, в грозу, в морозы, Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть… Но эти три березы При жизни никому нельзя отдать. К.Симонов
|
02.12.2016 в 14:42:00, сообщение № 75
Вертит Зефир крылья сломанной мельницы,
Мелет лохмотья из прожитых дней. Сад за рекой морем яблочным пенится, Время несется по кругу скорей. Не залатаешь дырявые лопасти… Поле вокруг зарастает травой. Бродит Зефир у оскаленной пропасти, Прячет надежду вернуться домой. Цепи его синим инеем кованы, Стали, железа в них нет и следа. Легче пера, но навек заколдованы, Их не сломать, не разбить никогда. Сниться Зефиру привольное прошлое Шпили дворцов за краями миров. И ворожейка, как месяц пригожая, Что заплела паутину оков. Был для нее он беспечным бродяжником, Гостем ночным, приносящим цветы. Другом желанным, задумчивым стражником… Пленным зефиром ее красоты. Ночью и днем исполинские мельницы, Словно бумажные, ветер кружил. Думал, что мир никогда не изменится, Но, окольцованный, крылья сложил. Тщетно просила ведунья печальная Ей колдовские оковы простить… Чахнет без мельниц земля одичалая, Некому крылья стальные крутить. Времени нить разорвалась, рассыпалось Звоном монисто из прожитых дней. Сколько бы горя влюбленным не выпало, Пусть возвратятся друг к другу скорей. Только безжалостны ржавые лопасти – В прошлое жизнь невозможно вдохнуть. Бродит Зефир темной ночью у пропасти И до рассвета не может уснуть… Unknown
|
| |||